Домой - Новости - Культура - Евгений Миронов: Играть исторического персонажа всегда сложно

Евгений Миронов: Играть исторического персонажа всегда сложно

Необычный спектакль «Ван Гог: письма к брату» представили в Сочи в рамках Зимнего фестиваля искусств Юрия Башмета. Постановка гармонично совместила в себе сразу несколько жанров: мастерство народного артиста России Евгения Миронова, читавшего письма художника, подчеркнули музыкальные композиции в исполнении ансамбля «Солисты Москвы» и ожившие благодаря современным технологиям полотна гения. Оригинальная подача вызвала интерес публики. Несмотря на то, что спектакль «Ван Гог: письма к брату» — довольно молод, он каждый раз идет с аншлагом. О том, зачем театру новые форматы, о Ленине, Достоевском, Горбачеве и творческих планах нашему корреспонденту рассказал народный артист Евгений Миронов.

 

— Спектакль «Ван Гог: письма к брату» идет не так давно, но привлекает множество зрителей своим главным героем. Считается, что художник выражает себя в полотнах, изменилось ли ваше отношение после того, как вы изучили его письма, его переписку?

— Все знают Ван Гога в одном предложении, что он не продал за свою жизнь ни одной картины, а через полгода после смерти стал всемирно известным гением. Но когда открываешь его письма, понимаешь, что несмотря на весь этот сумрак, несчастье, трагедию, которые присутствовали в его жизни, это очень чистый, глубокий философ. Для меня это было открытием. Насколько хрупким, нежнейшим он был при всей своей брутальной, вечно небритой, крепкой крестьянской натуре. Поэтому чтение писем сопровождает музыка Шнитке, Грига, есть Бетховен, который говорит про мужественное начало живописца. Удивительная любовь ко всему. Как сказал Гоген про Ван Гога: «Умер, любя свое искусство, но не чувствуя ненависти ни к кому из людей». Он до конца был предан своей идее учиться, вопреки тому, что все, даже брат говорили: «Пора написать что-то на потребу зрителей». Он убивал себя. Потому что, как он писал: «Взять резко-желтую ноту, невозможно не раздирая себя, не умирая». И он ее достиг, но разрушил себя.

 

— Вы думаете – это было самоубийство?

— Думаю да. В последних словах он говорил, что смерть – тот же самый поезд, который отправляет человека к звездам. Мы не можем так тяжело жить, люди не достойны такой трудной жизни. Конечно же там должно быть лучше.

 

— У Ван Гога был его брат Тео. Он его вдохновлял, впечатлял, а что вас движет в творчестве?

— Люди. От них я очень сильно заряжаюсь. Мы сейчас будем делать потрясающий концерт в Театре Наций. Он посвящен фонду «Жизнь в движении», который помогает детям, рожденным без рук, без ног. Первый ребенок, которому мы смогли помочь, Саша Шульчев. Я с ним встретился, когда ему было 12 лет. У него не было ног и всего по три пальца на каждой руке. Он читал мне стихи, а я смотрел и думал: «Ему 12, а он уже пенсионер». Для таких детей дорога обычно одна: сначала они живут в специализированном детском доме, потому что родители их бросили, а когда исполняется 18 лет, их сразу переводят в дом престарелых. Такая жизнь — как черточка на надгробиях: детский дом — дом престарелых. Раз — и ты вычеркнут из жизни. А недавно Саша закончил Бостонский университет в США, он юрист, катается на горных лыжах, у него есть девушка — он живет полной жизнью. Поэтому в спектакле мы будем говорить о людях, которые как Хокинг, как Маресьев, которые совершили какой-то фантастический поступок.

 

— Постановка «Ван Гог: Письма к брату» сочетает в себе и театр, и музыку, и живопись. Очень необычный формат. Насколько сейчас востребованы такие нестандартные подходы, насколько они интересны зрителю и актеру?

— Я руковожу Театром Наций, который изначально начал заявлять о поиске новых форм и смыслов. Для этого у нас есть несколько площадок – Малая сцена и Новое пространство. И если в основном здании свои законы нам диктует итальянская сцена, то в Новом пространстве мы вольны отойти от традиций. Мы можем пробовать все, что угодно. Там проходят и инсталляции, и выставки, и синтез искусств, там работают и архитекторы и скульпторы. Мультимедийный жанр оказался очень востребованным. Сейчас у нас идет спектакль «Я убил царя», в котором рассказывается о последних днях царской семьи. Полсотни артистов, включая меня, работали над материалами убийства царской семьи два года. Потом мы все это зафиксировали в костюмах, то, что было исследовано и даже еще не опубликовано, все это засняли, и зрители, одевая очки виртуальной реальности, оказываются внутри комнаты. Мало того, можно выбрать путь, по которому двигаться в этом расследовании. Постановка идет в старинном особняке 1812 года, и он во многом похож на Ипатьевский дом в Екатеринбурге. Зритель может смотреть на царскую семью, может повернуться — и попасть к солдатам, услышать, как они хвастаются друг перед другом: «Моя пуля была первой, я убил царя!». Каждый сам выбирает для себя последовательность сюжетов. Это новые впечатления и это очень востребовано, у нас проданы все билеты. Театр и искусство XXI века – это синтез, Юрий Башмет прекрасно это чувствует. Зимний фестиваль в Сочи – доказательство, когда есть и певцы, и актеры, и драма, и балет, и кино, и живопись.

 

— Сегодня вы читали письма Ван Гога, вы играете царя Николая II, Ленина, Достоевского… Насколько тяжело исполнять роли исторических личностей.

— Играть исторического персонажа всегда сложно. Это прежде всего ответственность перед этой личностью. Тебе необходимо не только очень честно изучить, но и иметь свой взгляд на его историю. Сделать этого персонажа своим, понять под каким бы углом ты хочешь посмотреть на него, при этом сохранив объективность и понимание, для чего ты это делаешь. Когда я играл Достоевского, очень мучился, от того, что показываю личную жизнь гениального человека. Имею ли я право открывать какие-то подробности. Но когда понял, что все ситуации в жизни были описаны в романах, осознал, что все это он взял из своей жизни. Он и Мышкин, и Настасья Филипповна, и Рогожин, он все это делал из себя. Мне всегда интересно, из чего растут эти цветы, из какого сора.

В начале просто читаю прежде всего дневники самого человека, потому что в воспоминаниях современников много противоречивой информации и трудно разобраться, что есть правда, а что вымысел. Конечно, беседую с консультантами, которые всегда существуют на таких проектах. И потом обязательно изучаю работы своих предшественников, с какой точки зрения смотрели другие артисты на ту или иную личность. Так постепенно формируется и мое собственное видение персонажа. В основе спектакля «Я убил царя» лежат дневниковые записи. Это очень личная история о самом драматичном периоде жизни Николая II. Удивительно, что, находясь в совершенно безнадежной ситуации, осознавая, что он ничем не может помочь своим близким, не может защитить их, государь не драматизировал положение, а как человек глубоко верующий во всем искал какие-то светлые проявления и даже юмор. Описывая жизнь в доме Ипатьевых, наряду с историями про пьяных матросов и солдат, по ночам бренчавших на оставшемся от бывших хозяев фортепиано, про один туалет на всех, он упоминает, что читает Толстова и Салтыкова-Щедрина. Для меня главным открытием стало достоинство, высочайшее достоинство Николая II.

 

— А роль Ленина…

— Во время подготовки к съемке я наткнулся на документальный кадр, как Ленин в большом зале при огромном скоплении народа во время выступления товарищей сидит на ступеньках и что-то пишет. Он умел абстрагироваться, мог даже не слышать выступающего, если у него возникала какая-то мысль. Это был для меня ключ к пониманию Ленина – человека, у которого был мозговой штурм non-stop. Тот период, который мы показываем в картине «Ленин. Неизбежность», практически не исследован. Обычно Ленин уже на броневике, уже руководит штурмом Зимнего Дворца. Мне же было интересно показать Владимира Ильича в иммиграции: что чувствует человек, заряженный на изменения мирового масштаба, находясь в изгнании, когда его талант никак не может быть востребован? А еще — быт. В советское время не разрешалось показывать, как Ленин кашляет, как он сморкается, целуется, как он ест, как пьет… Это оказалось нетривиальной задачей, потому что материалов совсем немного: какие-то воспоминания Надежды Константиновны, что-то из источников художественного характера. Солженицын написал: взгляд Ленина был как кончик шила. Вот по таким крупицам мы с режиссером и создавали образ.

 

— Сейчас вы репетируете роль Горбачева. Учитываются ли политические взгляды при выборе ролей?

— Спектакль режиссера Алвиса Херманиса – история любви Раисы Максимовны и Михаила Сергеевича. Я играю Горбачева, Чулпан Хаматова – Раису Максимовну. Пьеса уже написана, история о том, как Горбачев стал Президентом и после того, как он объявил о своем уходе. Та часть, которая всеми неоднозначно воспринимается, ее фактически нет, потому что у всех своя интерпретация. Нам было интересно посмотреть на человека, на его личные отношения, понять, как эта пара поменяла мир. Одним из главных элементов на сцене будет карта. До того, как пришел к власти Горбачев и после.

 

— Очень интересно, надеемся сможем вас увидеть в Сочи с Театром Наций…

— Я очень хочу привозить спектакли в Сочи. Но нам, к сожалению, здесь не хватает оборудования, света. Наши спектакли ставят выдающиеся режиссеры. Они очень сложные технически, а Зимний театр пока больше подходит для антреприз.

 

Ирина СИЗОВА.

.

.

.

Смотрите также

Шоу мыльных пузырей и сказочный турнир пройдет в Сочи Парке

В Сочи Парке проведут веселые каникулыВ дни каникул, с 13 по 31 марта, в тематическом …

6LfmZQ0UAAAAAIh8MaQpDcyYGlEtVQFnuyCcrNb3
sochilens.ru download blog.gurbanivision.com download blog.kitandknit.es download